Сейчас, когда моего Славика уже нет в живых, я могу рассказать эту невероятную историю. Я нашла свое счастье… по объявлению. И было оно не о знакомстве. Это был крик о помощи. Такими объявлениями сегодня пестрят остановки, тумбы, даже электрические столбы. Сотни криков о помощи. Есть немало и мошеннических, а есть настоящие, такие, как у моего Славика.
Я хорошо помню тот осенний день, когда три года назад ехала в больницу к отцу. Он едва отошел от гипертонического криза. Мы с мамой думали, что уже и не увидим папу. Но он, к счастью, оказался крепким и изо всех сил боролся за жизнь. Ежедневно после работы я меняла маму на дежурстве возле него. Мама сидела до вечера, а потом я — почти до ночи.
В больницу добиралась автобусом. И вдруг увидела это объявление. На меня с фотографии яркими голубыми глазами смотрел худой измученный человек. Внизу говорилось, что ему нужна помощь на лечение онкозаболевания, был счет, который я переписала, а еще телефон матери. Это обычное объявление запало мне в сердце, и на следующий день, несмотря на то, что денег у нас из-за отца лечения не было, я одолжила 200 долларов и переслала Славику.
Тогда, наверное, мной руководила судьба. Но на душе было неспокойно, и через несколько дней я решила позвонить матери больного, спросить, как он себя чувствует. Ну, какое-то странное такое и не совсем разумное желание. Что мне могла сказать измученная и истощенная болезнью сына мать? Уже через минуту я пожалела, что такое сделала.
Однако на том конце провода мне уже действительно отвечал, как я и думала, уставший женский голос. «Татьяна Александровна, — робко я начала, — это Ольга Самокиш, я прочитала объявление и выслала деньги на лечение Славика. Как он себя чувствует?».
Не знаю, что я хотела услышать в ответ. Пожалуй, рыдания или сухие слова: «Спасибо, все хорошо». Но женщина тихо и медленно начала говорить, как она хочет, чтобы ее сын жил, как она ждала его появления на свет, как радовалась своей поздней беременности, как радовалась его успехам в учебе, спортивным медалям (Слава был перспективным бегуном). А теперь она не может смотреть, как единственный сын угасает на глазах.
«Может, встретимся, поговорим», — неожиданно даже для себя предложила я женщине. На следующий день ко мне подошла маленькая, стройная, хорошо одетая дама. Ее горе и страдания выдавали только большие грустные карие глаза. Мы долго сидели и разговаривали. Почему я доверилась этой незнакомке, для меня было неожиданностью.
Я рассказывала Татьяне Александровне то, о чем всегда предпочитала молчать: и болезнь отца, из-за его пьянства, и о том, что родители мои никогда мирно не жили, только, к моему стыду, били друг друга, а потом рассказывали, как они хорошо живут. Говорила, что чувствую себя лишней в своей семье, о браке, что и первый муж принес только разочарование, про долгие годы одиночества и опротивевшей работе в институте. Мать Славика говорила также много, в основном о сыне, его рождении, школе, первых медалях, соревнованиях, о том, как от него, не выдержав болезни, ушла жена, а от нее — Славиков отец. Только о самой болезни молчала. Впоследствии тихо ответила, что измучилась об этом говорить: «Все в Божьих руках, детка, я молюсь, а Бог лучше знает, что нужно моему сыну».
Мы разошлись тихо, даже не прощались. Потом еще встречались несколько раз. Где-то после пятой или шестой встречи, когда мы уже почти подружились, Татьяна Александровна предложила мне пойти с ней к Славику, потому что она ему много рассказывала обо мне, и сын захотел меня увидеть, поговорить с тем, кто поддерживал его мать.
Мне было неловко и страшно одновременно. Но первый взгляд, первые слова сразу как-то развеяли представление о невероятно больном и несчастном человеке. Слава все время смеялся и шутил, даже рассказывал … медицинские анекдоты, которые услышал от врачей.
Дома я долго думала, как же это могло случиться, что в моей жизни ниоткуда, точнее, с автобусного объявления, появились Татьяна и Славик, к которому я ходила почти каждый день, за которого больше волновалась, чем за отца.
В которого я , пожалуй, влюбилась. Нет, мы не говорили о чувствах, не сидели на больничных лавочках, я не страдала и ничего ему не говорила. Просто все было как-то само собой разумеется, как будто мы прожили уже долго-долго.
А за три месяца произошло настоящее чудо...
Далее читайте в Источнике...
Свежие комментарии